Туризм и отдых

6 дeкaбря 1912 гoдa рукoвoдитeля гeрмaнскoй экспeдиции в гoрoдe Axeтaтoнe Людвигa Бoрxaрдтa внeзaпнo пoпрoсили срoчнo подоспеть в нeбoльшoe пoмeщeниe, кoтoрoe кoгдa-тo былo чaстью oбширнoй мaстeрскoй «xвaлимoгo блaгим бoгoм нaчaльникa рaбoт скульптoрa Тутмoсa». В двaдцaти сaнтимeтрax oт вoстoчнoй стeны кoмнaты с кирпичнoй пыли прoступaлa чaсть скульптуры — кусoк oкрaшeннoгo в тeлeсный цвeт зaтылкa с изoбрaжeниeм спускaвшиxся вдoль шeи крaсныx лeнт. Были oтлoжeны всe инструмeнты, и дaльнeйшую рaбoту дeлaли тoлькo рукaми. Вoт пoкaзaлся и радужносиний гoлoвнoй убoр. Стaлo яснo, чтo этo акролиф цaрицы в нaтурaльную вeличину. Нaкoнeц, oн был пoднят — нe тoлькo пoчти цeлый, нo и сoвeршeннo пoрaзитeльный пo крaсoтe! Пeрeд исслeдoвaтeлями, прeoдoлeв прoстрaнствo в три тысячи тристa лeт, прeдстaлa «умирoтвoряющaя… гoлoсoм слaдoстным, свoими рукaми прeкрaсными с систрaми» цaрицa Нeфeртити. Кoгдa, ужe пoслe пoлунoчи, Бoрxaрдт зaпoлнял днeвник этoгo исключитeльнoгo дня и дoшeл дo бюстa цaрицы, oн смoг зaписaть тoлькo слeдующee: «Oписывaть бeсцeльнo — смoтрeть!». Публикуя этoт шeдeвр после oдиннaдцaть лeт, Бoрxaрдт гoвoрит: «Я и сeгoдня мoг бы нaписaть снoвa тo жe сaмoe, пoтoму чтo я убeждeн, чтo мoи слoвa нe мoгут пeрeдaть впeчaтлeниe oт этoгo пaмятникa».

Eгипeтскoe искусствo нeoбычaйнo пo силe свoeгo эмoциoнaльнoгo вoздeйствия. Врeмя, кaтeгoрия стoль услoвнaя в дрeвнoсти, oтступaeт и сeгoдня в мoмeнт сoприкoснoвeния с твoрeниeм xудoжникa, прeднaзнaчeнным пользу кого вeчнoгo существования. Безграмотный важно, что сие — гигантские, вонзающиеся в лазуритовое поднебесье колоннады храма Амона-Волга в Луксоре или полная грации и изящества статуйка жрицы Раннаи с ГМИИ им. А.С. Пушкина, приносящая в стужу зимнего московского дня перл творения красоты с берегов Нила.

Испещренные иероглифами грандиозные храмы и надгробные памятники Древнего Египта приводят в удивление современного человека, которому безграмотный так просто счесть их значение и подтекст, зачастую непонимаемый аж древними греками, стоящими соответственно времени гораздо ближе египтянам, однако, несмотря на сие, считавших великие пирамиды Гизы общем лишь нелепой и гнетущей демонстрацией царского тщеславия. Для самом деле памятники маловыгодный только воскрешают к нас былое величие; сие своеобразное воплощение образа мыслей и действий — до того странного и в то а время столь близкого нам.

Ведь, что не вмещается в предел человеческого сознания, передаваемо помощью несколько различных взаимодополняющих понятий, которые чуть в совокупности могут посылать истинную суть явления. Непостижимое, глубокое, усеянное золотыми звездами свод небес — это и бесконечный океан, и прикрытие, и божественная небесная тумба и тело богини Горох, склонившейся над своим супругом Гебом — божеством поместья. При этом какой угодно традиционный символ оправдан и до сего времени они вместе, вопреки на кажущееся несходство, дают тумблер, возможность приобщения к миру богов. Разница подходов выражается в дуализме мышления, сводящему система. Ant. часть к единству и борьбе двух начал, которые отражаются в двойственном характере царской высшие круги, в противостоянии Кемет — черной, дающей житьё людям и всходам владенья Египта и Дешрет — красных песков пустыни, убивающих своей безысходностью: солнцепек умирает и рождается возьми их бескрайнем горизонте, их вечность — прибежище смерти и, в то время как, невидимого возрождения. Вечный, населенный загадочными, погруженными в отключка существами, океан Нун, окружавший в побудь здесь сотворения вселенной вечный холм земли Бен-бен — (место)положение рождения солнечного божества, получай земле принимает форму морей, наполняет всемилостивый свод, разливается паводком Хапи — Нила, питает колея реки в загробном царстве, сообразно которому каждой ночной порой странствует с запада получи и распишись восток бог солнца Итиль, повергая зло, подчиняясь нехех — бесконечному круговращению жизни.

В лоне предметом и его определением лупить нерушимая взаимосвязь. Таким образом, слово воплощает предметы и явления; меду нечер — «божественные говорение» — иероглифическая государственное устройство письма, созданная богом Тотом, составленная с картинок, срисованных с натуры, — представляли лицом отражение реальности. Лик живого существа, невольно сопровождающееся его именем, становится словно бы сдвоенным. Спрос заключить реальность в граница устойчивых вербальных и графических символов, в надежде сохранить ее с через одной из высших форм волшебства, — чисто основная черта древнеегипетской культуры.

Классификация символики древнеегипетского искусства весть обширна: это символизм комплекция и размера, месторасположения и материала, цвета и числа, иероглифического значения и жеста. Осветить зачастую амбивалентный буква, стараясь добиться максимально верного результата — вопрос первостепенной важности и колоссальной сложности. Когда-никогда графический символ имеет живую, антропоморфную форму: таково, имеющий руки знак жизни анх слабит священное опахало из-за царем, а столб джед, олицетворяющий бога Осириса и веющий в себе значение стабильности и прочности, снабжен глазами и поддерживает в ладонях снаряд солнца.

Стремясь к постижению вечности, египетское элли не останавливается для преходящем. Мастер показывает отнюдь не изменение образа, а его совершенную форму, сохраняет неважный (=маловажный) саму реальность, а ее идеализированное отсвечивание. Принцип изображения ка и хемсут- духовных двойников общей сложности сущего лежал в основе искусства получи протяжении всех эпох существования древнеегипетской цивилизации — Раннего (30-28 вв. перед н.э.), Древнего (28-23 вв. прежде н.э.), Среднего (21-18 вв. перед н.э.) и Нового (16-11 вв. предварительно н.э.) царств.

Подчиняясь идее поддержки, обожествления и могущества царской власть имущие, художник символически трактовал о царя как «быка топочущего», парящего в небесах сокола, представлял «живого бога» в виде статуи сфинкса, которого египтяне называли шесепанх — «стиль живой». Хор, основатель фараонов и покровитель царской власть имущие в образе сокола, сидит получай спинке трона знаменитой статуи царя Хафра с Гизы (26 в. вплоть до н.э.) и простирает крылья, защищая голову своего воплощения. Около трона традиционно изображен штемпель шема тауи — переплетенные стебли лотоса и папируса, символизирующие общий Верхний и Нижний Страна пирамид. Сам трон был эмблемой богини Исиды: тем самым и тот и другой воплощенный в камне царек еще раз уподобляется Хору — божественному младенцу, сидящему получи и распишись коленях своей предвечной матери-богини. Загнувший копыта царь, изображаемый в виде мумии, отождествляется с Осирисом — отцом Хора, супругом Исиды. Человекообразный саркофаг фараона, начиная с 17 в. до самого н.э. покрывается орнаментом риши — изображениями перьев крылатых богинь-охранительниц умершего Исиды и Нефтиды; одновременно с этим перья приближали сооружение к ба — «душе» самого умершего, изображаемой в виде перо. Вырастающая из песков пустыни зиккурат или тайная скальная гробница становилась последним приютом властителя.

Сакрализация культуры была таково велика, что многие священные сюжеты только и можно встретить как в утробе храма или гробницы, где-то и просто в бытовой сцене: в виде рождающегося изо цветка лотоса солнца выполнена ровно посмертная золотая подвесок Рамсеса II, так и простое медное зеркальце жены ремесленника с Дейр эль-Мединэ. В усыпальнице принцессы Сат-Хатхор-Иунет эпохи Среднего царства было обнаружено челкогляделка с ручкой в виде головы Хатхор, неизвестно зачем как именно каста богиня покровительствовала красоте, радости, веселью, а тоже «ведала всеми тайнами женского сердца».

Символической моделью космоса, «домом бога» возьми земле был капище. Эта модель отнюдь не просто отражала кончено основные аспекты микрокосма, же была действующим организмом, поддерживающим Маат — колоссальный принцип вселенской гармонии, очеловеченный в образе крылатой богини — дочери солнца и ее атрибута — страусового пера. Ко времени Нового царства складывается каноническая общественный порядок построения храмового комплекса.

Храмовая анклав окружалась специальной низкой стеной теменос, сложенной изо кирпича-сырца. По своему произволу храм, воздвигнутый изо камня, состоял с нескольких сдвоенных башен — пилонов, открытых (перистильных) и крытых (гипостильных) колонных дворов и залов, построенных получи и распишись единой прямой, завершающейся святилищем. Заручка храма, являвшаяся небом сего микрокосма, традиционно украшалась золотыми звездами и фигурами летящих коршунов, сжимающих в лапах кольца шен — символы вечности. Полы, надлежаще, рассматривались как бог холм земли. Грандиозные колоннады дворов и залов имитировали первозданные маквис тростников, в которых родилось временами-то солнечное зевс. Русский путешественник А.С.Обычай восхищался созданным в 14-13 вв. накануне н.э. гипостильным залом храма Амона в Карнаке с его «необъятным множеством столпов, которых работа превышает силы народа, самого могущественного… Однако виденные вами досель здания, дорого б вы обтекли совсем земной шар, проказа перед этим столпотворением! Оный лес колонн, величины невообразимой и идеже же? Внутри здания, повергает вы в глубокую задумчивость…» Искусство была на во всем протяжении существования древнеегипетской цивилизации ведущим видом искусства, составляющим со скульптурой, рельефом и росписью нерасторжимое консолидация.

Все элементы храма круглым счетом или иначе были каплю связаны с элементами гармоничного устройства вселенной. Входной обелиск символизировал ахет — «кругозор небес», между холмами которого «восходит Волга». В храме Хора в Эдфу, воздвигнутом рядом Птолемеях, башни пилона назывались «Изида и Нефтида, поднимающие бога солнца, по какой причине сияет на горизонте». Получи и распишись дверном карнизе пилона изображался выдающийся солнечный диск — опредмечивание Хора Бехдетского, божества, повергнувшего восставших врагов Волга. Длинный путь процессии жрецов имитировал скольжение солнечной ладьи через пилона, часто ориентированного бери восток через дворы и залы получи и распишись запад, где в темноте скрывалось праведница святых.

Обелиски, находящиеся с двух сторон с входа в храм вот и все имели солярную символику; их кой-когда посвящали утреннему и вечернему проявлениям солнца и покрывали золотом и электроном. «И твоя милость, кто после многих планирование увидит эти памятники, — говорит своей надписи о воздвижении обелисков правительница Хатшепсут в 16 в. по н.э., — и будет (ввертывать о том, что я совершила, твоя милость скажешь: «Мы невыгодный знаем, как могли они задудонить это; как могли они бухать целую гору золота, вроде это обычное занятие…» Чтобы раззолотить обелиски, я черпала экстра-класс мерами… Эпизодически ты услышишь об этом, маловыгодный говори, будто сие похвальба, а скажи: что похоже это возьми Ее Величество Хатшепсут, якобы достойно отца ее, бога Амона!»

Воздвигая и расширяя храмы, ментяра не только поддерживал Маат, а и способствовал процветанию страны, обретал блага, даруемые богом в транслокация на посвященные ему монументы. «Наследник мой возлюбленный, Тьма, воссиявший в Фивах, — обращается Небо Амон к Тутмосу III в тексте знаменитой стелы Гимна победы с Карнака,- да живешь твоя милость вечно, исполняющий желания мои. Трудами своими твоя милость воздвиг мне невозвратимо обитель обширнее прежней, великие врата… Празднует люкс ее Амон-Волга. Памятники, тобой возведенные, за воле моей, грандиознее сооруженных посейчас царями. Ты удоволил меня, и я возвел тебя в престол Хора в миллионы лет, и твоя милость будешь вечно заправлять живыми!»

Египетское аполлон, отказавшись от виды, подчинило реальность символизму размера. В) такой степени, побивающий на рельефах врагов, цезарь всегда изображался в десятки в кои веки выше своих подчиненных, а безыскуственный смертный в почтении склонялся хуй двадцатиметровыми колоссами Рамсеса II у входа в его каменистый храм в Абу-Симбеле. В некоторых случаях пользу кого увеличения размера изображаемого объекта нет перевода конкретный религиозный смысл. «Я знаю эти Полина Тростника, принадлежащие Итиль, — говорит душа) вон о рае в 109 главе Книги Мертвых, — увал пшеницы там — высшая оценка локтей, ее колос в двум локтя и ее стрелка в три локтя… Пахучки ростом в девять локтей и тот и другой жнут ее…» В знаменитой великолепными стенными росписями гробнице Сеннеджема в Фивах загнувшийся и его жена Ийнеферти изображены жнущими пища плодородного рая высотой с них самих. Громадность часто была спутницей божественности. Скажем, Аменхотеп III сообщал о своих постройках в храме Амона в Луксоре: «Его пилоны достигают небес, его флагштоки тянутся к звездам. От случая к случаю люди видят сие, они воздают хвалы Его Величеству».

Египтяне представляли свою страну центром решетка, который развивался числом двум основным направлениям: мизрах — запад, по которому так тому и быть путь солнечной ладьи и полдень — север, направление течения вод Нила. Ото местоположения храмового комплекса сиречь мастерской, где был изготовлен апотропей, зависело очень многое. Египтяне придавали особое существенность нескольким особым регионам своей страны. Круглым счетом, в эпоху Древнего царства царские погребальные процессии без посещали наиболее крупные религиозные центры Дельты — Саис и Гелиополь.

С ростом популярности культа Осириса в Среднем царстве погребальное вояж к «обители божества» из этого явствует совершаться в город Абидос, имевший имя Та ур — «Великая государство». Здесь многие египетские цари строили великолепные храмы, проводилось ежегодное празднество, частные лица приезжали семо на поклонение богу; вояжировка умершего на ладье в Абидос многократно изображалось на стенах гробниц Нового царства. Эсна, страна почитания бога-творца Хнума, называлось «Ни пером описать зал, вершина, поднявшаяся изо Нуна». Бог Нила Хапи обитал в пещерах орие первого порога — легендарного места, чей начинался паводок; многие некоторые божества также связывались с конкретными географическими где-где. В эпоху Среднего царства появляются изобразительные список источников, рассказывающие и о топографии загробного решетка. Они были дополнены в Новом царстве знаменитыми текстами Книги Мертвых, Амдуат, Книги Врат, Книги Дыхания, Книги Дня и Ночи, Книги Пещер, ставшими до сей поры более известными, вследствие прекрасным виньеткам, сопровождающим текстовка на папирусе и изысканным расписанным рельефам, дополняющим иероглифические знаки для стенах царских гробниц в Долинах царей и цариц в Фивах.

Неоспорима значимость самого материала, используемого в работе египетским художником. Нет слов, «плоть богов», было посвящено солнцу и богиням Исиде и Хатхор — «желтый». Биа-эн-пет, «хлеб индустрии небес» — метеоритное ферро наделялось особо сакральными функциями; как раз из железа выполнялись инструменты для того церемонии отверзания уст, три кита значение которой состояло в уподоблении умершего божеству. Любимый египетскими ювелирами ляпис-лазурь, привозимый из далекого Бадахшана, почитался сиречь волосы богов; лазурь, добывавшаяся на Синае, посвящалась Хатхор (как) будто госпоже этого места. Скудный нильский ил шел бери изготовление кирпича-сырца, так, одновременно, именно с ила бог-горшеня Хнум создает человека и его Ка, а, оседая для полях, он дает многолетие зерну, становясь веточка богини Исиды, оплодотворенной водами Осириса-Нила.

Как материалу, огромное существенность придавалось цвету. Дешер, коричневый, цвет огня и менструация принадлежал Сетху, убийце Осириса. Сим цветом выписывал писарь имена опасных духов и отмечал несчастливые дней в календаре. Хесбедж, молочно-голубой, подобие бесконечного неба и вод океана Нуна, напоминал о разливах Нила и был посвящен богу мудрости Тоту. Хенет, бледножелтый, цвет солнца и нетленного золота использовался художником для того фигур богов в росписях гробниц. Уадж, хаки, символизировал саму сказка (жизненная), бессмертие; зеленым цветом в мета этого были выписаны иероглифы Текстов пирамид — религиозных изречений, покрывающих стены погребальных камер усыпальниц царей V и VI династий Древнего царства. Операция, белый, почитался вроде элемент ритуальной чистоты, был цветом хеджет — белой короны Верхнего Египта. И, к концу, кем, черный, наравне с зеленым, цвет кожи Осириса, реинкарнация плодородия и нескончаемой щедрости египетской поместья.

«Искусство не знает предела… Ой ли? может художник докатиться вершин мастерства?», — спрашивал в своем знаменитом Поучении любомудр Птаххотеп в 25 в. перед н.э. Сегодня, спустя тысячелетия, до воплощенной в золоте божественной улыбкой юного Тутанхамона и простым остраконом с изображением акробатки наш брат даем утвердительный рескрипт.

Остановившись в восхищении предварительно произведениями древнеегипетского искусства, достаточно задуматься о гении художников, их сотворивших. Перфект пощадило многие имена и не дозволяется не вспомнить Имхотепа, архитектора пирамиды Джосера в Саккара, Хемиуна, воздвигшего выдающийся «Горизонт Хуфу» в Гизе, Сененмута, строителя террасного храма Хатшепсут в Дейр эль-Бахри, Аменхотепа сына Хапу, творца храма Амона в Луксоре и колоссов «Мемнона» — Аменхотепа III, Пенра, подо руководством которого вознеслись в высоту колоссы Рамессеума. Кое-кто из них, сиречь Имхотепу, были обожествлены впоследств смерти, другие завершили приманка дни в полном забвении. Хотя все они живы в своих бессмертных творениях, победивших века. «Я искал так, что было небесполезно, — говорит в своей гробничной надписи Инени, зиждитель канона египетского храма Нового царства, — башня моя бодрствовала, ища полезного… Сие были работы, подобных которым безграмотный производилось со времен предков. Ведь, что мне было судьба сотворить, было велико. Я искал во (избежание потомков, это было мастерством мой сердца. Я буду хвалим следовать знание мое в грядущие годы теми, которые будут держаться тому, что я совершил».