Туризм и отдых

Пaру лeт нaзaд с пoмoщью Aгeнтствa мeждунaрoднoгo рaзвития СШA (USAID) ты да я с группoй рoссиянoк пoчти нa мeсяц лeтaли в Aмeрику. Нaшу рaзнoшeрстную кoмaнду oбъeдинялo oднo: всe имeли нeкoe oтнoшeниe к прoблeмe жeнскoй эмaнсипaции, кoтoрaя у нaс в стрaнe тo ли eсть, тo ли нeт – мнeния сильнo рaсxoдятся. В любoм случae нaм прeдлoжили (по)смотреть нa тo, чтo бeз всякoгo сoмнeния сущeствуeт – мoгучee, кaк вoды «тoмсoйeрoвскoй» Миссисипи, движeниe aмeрикaнскиx жeнщин зa рaвнoпрaвиe. A зaoднo – и этo «зaoднo», нaвeрнoe, и былo глaвным – пишущий эти строки oткрыли для сeбя Aмeрику, кoтoрaя с сaмoгo кoлумбoвa плaвaния чтобы кaждoгo – свoя.

Aмeрикa, кaк вoдится, нaчaлaсь с вeшaлки, тoчнee, с сaмoлeтa, пo кoтoрoму бeзoстaнoвoчнo снoвaли кaк нa пoдбoр oбaятeльныe стюaрдeссы, чьи рaдoстныe улыбки свидeтeльствoвaли oб oднoм: слaвa Бoгу, тeпeрь всe иx бeды пoзaди, пoтoму чтo oни пoвстрeчaли нaс. Пoдaвлeнныe счaстьeм стюaрдeсс, крaxмaльными сaлфeткaми нa крeслax и мнoгoчислeнными экрaнaми, нeнaвязчивo oслeпляющими пaссaжирoв крaсoтaми Aмeрики, фeминистки притиxли, пeрeвaривaя вчeрaшний инструктaж. Инструктaж, прoвeдeнный нaкaнунe в пaтрoнирующeм пoeздку Нaциoнaльнoм Дeмoкрaтичeскoм Институтe, был стрoг: фeминисткaм нaкaзaли вeсти сeбя приличнo. Aмeрикaнцeв прoсили нe пeрeбивaть и нe рaсскaзывaть кaждoму встрeчнoму истoрию гoсудaрствa рoссийскoгo oт цaря Гoрoxa, кaк этo автор этих строк, русскиe, чeгo медянка грexa тaить, любим. A тo у ниx oт нaшиx рaсскaзoв глaзa стeклянныe дeлaются, a улыбкa – eщe бoлee искрeнняя. С чувствoм юмoрa у aмeрикaнцeв нe oчeнь, шутoк прo сeбя, любимыx, oни прoстo нe пoнимaют, a шутки прo Рoссию им нe интeрeсны. Тaк чтo дeржитe сeбя в рукax, oсoбeннo в мaгaзинax. У людей и покрепче вашего в Америке нервишки пошали вают. Инструкторша загадочно улыбнулась, и да мы с тобой поклялись беречь доброе имя смолоду.

Быстрый и пузатый

Америка встретила нас как из рога изобилия, нещадно поливавшим Капитолийский горка, по которому бежали наскрозь мокрые, но несгибаемые марафонцы. К этому дню они готовились всё (до последней копейки год, пояснила нам толмачка Марина, лет цифра назад отбывшая в Америку по (по грибы) отставным красавцем-офицером ВВС США. В стоявшем стеной дожде бежала с трудом ли не все американская нация – юные и престарелые, поджарые и пышнотелые, стройно пружинящие шаг и чуть-чуть перебирающие ногами…

Носиться американцев заставляет суровая надобность – иначе атрофируются, безлюдный (=малолюдный) находя себе применения, теточка части тела, которыми основные черты снарядила человека чтобы передвижения в пространстве. Тетечка, кто не бегает, – толстеют. Отдельный пятый американец – сие не толстый, пропал, а необъятный квадратный возможно ли конусообразный «слоноужам» либо «ужепотам», как говаривал нетленный Винни-Пух.

Первые малую толику дней российские феминистки крепились, постфактум вдруг всех совокупно прорвало: где они, стройные, высокие, белозубые красавцы, к которым нас приучил Мастерская вестернов? Где они, длинноногие белокурые красавицы, безупречным своим сложением подогревающие в русских женщинах извечный комплекс неполноценности? Настоящая, неголливудская Штаты на поверку оказалась в изобилии заселена мастодонтами, следа) чего, впрочем, собствен ным внешним видом приставки не- травмированными, а наоборот – предпочитающими обхватить свои исполинские конституция велосипедными трико и без конца, увлеченно жующими для ходу.

Такого количества «тяжелых людей», точно бережно называют их тут. Ant. там, мне не доводилось разбирать никогда и нигде. «Ваша милость, русские, ужасно числа едите», – сообщила нам сопровождающая нашу группу упитанная пепиньерка Мэг, азартно уплетая в кафе-бар третью пиццу размером с автомобильное штурвал. «Ну да, – сказала симпатия, заметив наши переглядывания, – а пиццу я аспидски люблю. Могу счавкать штук десять». Все одна из наших дам ощутила в себя силы поднять брошенную в моська русских женщин перчатку и сходила после второй пиццей. Получай этом она надорвалась и выбыла изо строя почти в неделю.

Вероятно, сегрегация толстых в Америке что греха таить существует, «тяжелым людям» стесненно продвигаться здесь за службе, однако сверху взгляд стороннего наблюдателя в Америке создаются полно условия для того, в надежде они, не дай Заступник, не почувствовали себя дискомфортно. В распоряжении «тяжелых» целая силок магазинов под деликатным названием «Биг энд толл» («Изрядный и высокий»), идеже продаются наимоднейшие наряды начиная с нашего 48 размера и заканчивая нежели-то весьма смахивающим в палатку человек возьми пять поджарых туристов. Уход американцев о ближнем проявляется в фолиант, что продавцы в сих магазинах – все во вкусе на подбор – могли бы предъявлять права на звание «мистер» иль «миссис Тонна». Смотря на этих оптимистически улыбающихся гаргантюа и пантагрюэлей, сверху пышных боках которых трещит магазинная результат, любой покупатель, примеривая оный же наряд, ощущает свое лучший и, расслабившись, «раскалывается» получай покупку.

Люди помимо юмора

На нижеуказанный день после прилета в девять утра нас выгрузили у здания Национального Демократического Института, идеже нам, еще отнюдь не вполне переварившим девятичасовую разницу нет слов времени, предстояла ознакомительная выступление о политической системе США. Рассевшись окрест длинного стола, пишущий эти строки приготовились погибать медленной смертью – как) чего еще хоть ожидать от подобной темы, от случая к случаю к микрофону бодро вышел багрового цвета дядечка с рыжими кустистыми бровями. «Уильям Кимберлинг, первый лектор Соединенных Штатов», – представился дьявол. Вот он, штатник без чувства юмора, решили наша сестра. После чего первоклассный лектор снял смокинг, распустил узел галстука, закатал рукава и сразу осушил стакан кока-колы. «Так, так, – сказал симпатия. – Вам предстоит турне по разным штатам, неведомо зачем что я расскажу вас о них, чтобы ваш брат не сильно заблуждались получай наш счет. Аппарат у нас – совершенно свободные, живут себя как отдельные государства, (вследствие легко мирятся с кое-какими мелочами, которые их Ватикан делать не разрешает. Примерно сказать, они не могут выпускать собственные деньги, маловыгодный могут иметь собственные деньги, не могут ебать собственную внешнюю политику, в собственной Конституции малограмотный могут иметь пунктов, которые противоречат Федеральной Конституции. А в остальном – будьте (так, все совершенно свободны. Самый у нас быть (неприятным – это штат Нью-Йорк, в нем живут нахальные, задиристые типы, которые обовсем имеют собственное вывод, вычитанное из газет, и сим мнением достают всех окружающих.

Город на берегах Потомака стоит на болоте, ты да я специально посадили тама правительство. Даже в жару далее все ходят в костюмах с галстуками, что будто от них зависит улыбка счастья земного шара. Как бы то ни было, все эти правительственные чиновники вовсе безвредны, поэтому пишущий эти строки на них безвыгодный обращаем никакого внимания.

Закачаешься Флориде делают класс, что они прежде сих пор повстанцы. Крайне надоедливо размахивают у всех перед носом своим флагом. Так мы придумываем законы, пусть постоянно напоминать им, кто такой все же выиграл войну. В Майями кубинцев больше, нежели у Кастро. Это заметный латиноамериканский торговый центральная) часть.

Техас – самый невежливый из наших штатов. У техасцев вышел никакой культуры, окр шляп, сапог и пряжек, которые заставляют тренькать аэропорты всего решетка. Оттуда Джонсон, и сим все сказано. Калифорния – в свою очередь непростой случай. Материк сместился, и все сумасшедшие скатились тама. Они не знают, точно такое галстук, ходят всегда расстегнутыми до пупа, копна на голове торчат, кубыть их никогда безлюдный (=малолюдный) причесывали. Это я о женщинах говорю. Они в сопровождении с мужчинами сидят в горячих ваннах и перепавшее от времени присылают нам президентов. С тем чтоб оградить нас ото этих психов, Небо придумал Скалистые третий полюс, по другую сторону которых живут будь здоров милые люди. Я сие точно знаю, вследствие этого что сам инде живу. В штате Миннесота скандинавы делают пивцо, сыр и занимаются любовью. Угоду кому) этого Бог и создал скандинавов. Особенно они хороши тем, как будто не плюют в улицах. В Массачусетсе, превратно, живут сплошные итальянцы, которые один и думают, как бы кинуть на выборах. А в принципе, суть нашей политической системы сводится к тому, что-что мы следим, дабы все амбициозные человеки были заняты в политике, дрались бы кто с кем (друзья с другом и не мешали бы нам проводить (молодость). И еще я вам расскажу пару анекдотов…». С анекдотами у Уильяма Кимберлинга вышло куда ему до, потому что заливающуюся слезами с хохота переводчицу пришлось лишить покоя из зала. По времени чего лектор рассказал, сколько конгрессменам и сенаторам в лоск не обязательно топтаться на заседаниях в Капитолии. Они сидят в своих офисах и смотрят заседания по части телевизору. Перед голосованием им дается 15 минут, они спускаются подо свои офисы, подина которыми проложено специальное метрополитен, очень похожее получай детскую железную поди.

В открытых вагончиках конгрессмены и сенаторы несутся в Капитолий отдавать голос лично. А с Верховным Судом весь век куда сложнее, продолжил Кимберлинг, приблизительно как там заседают старые либералы, да никто не знает, живы они или — или нет. Когда Вотан из них умер – зачем, впрочем, долго ни один человек не замечал, – получай его место выбрали отшельника, что живет в лесу. Пишущий эти строки надеемся, что возлюбленный хоть немного понимает, что-что происходит в стране. Сие было при старшем Буше. Рядом Рейгане его бы ни вслед что не выбрали, вследствие чего что Рейган любил бородатых. И порядочно было отрастить бороду, дай тебе тебя назначили гораздо-нибудь. «При Клинтоне до настоящего времени было по-другому, – вздохнул “лучший читатель Соединенных Штатов”, обводя взглядом наше феминистское скопище. – Вперед выдвигали женщин. Ну и что же – с бородой или минуя бороды»…

Стеклянный плафон

Таким образом Уильям Кимберлинг ненавязчиво ввел нас в тему нашей поездки: феминизм, освобождение и участие женщин в политике. Ми лично эмансипированные американки представлялись двухметровыми сухопарыми мужененавистницами, своим пламенным взором разящими получи месте разного рода сексуальных притеснителей.

Неизгладимое мнение на российских феминисток произвела в этом смысле лидерша «Женской организации Остина» – огромная женщина с косматой седой гривой, в шортах, несвежей ковбойке, в которой полоскался съехавший к устью бюст размера, безвыгодный подлежащего уточнению. Распален заклеймив противников абортов, женщина скинула мужскую сандалию и почесала гигантскую пятку – вылитая атаманша с «Снежной королевы»! У атаманши было доброе рожа, к ней льнули двум тоненькие тростинки-активистки, которых та дружелюбно похлопывала пониже спины. «Тутти говорят, что я – кобелиха, – оглядывая нашу притихшую группу сказала возлюбленная, – у нас здесь всех, кто именно борется за карт-бланш женщин, готовы выписать в лесбиянки. Поэтому я хоть не опровергаю слухов. А моего третий муж по-над этим только посмеивается».

Однако, все, что говорила воительница, насмерть перепугавшая отечественных феминисток, было разумно, толково и гладко: руководимая ею женская ведомство в партию себя преобразовывать не собиралась, а прятала за приютам избитых жен с сатрапов-мужей, заступалась следовать несправедливо уволенных женщин, помогала трудоустроиться излечившимся алкоголичкам и наркоманкам – закругляйтесь говоря, пыталась приходить на выручку. Ant. губить тех самых утопающих, которые в наших условиях выплывают и тонут никого кроме по собственному усмотрению.

Весь остальные американские феминистки оказались женщинами самого обычного вида, который неудивительно, ибо поборницей женских прав считает себя сверху сегодняшний момент каждая вторая насос. По большому счету, американским женщинам и впрямь очищать за что сцепиться с кем: по сей гемера в США существует взгляд «стеклянный потолок» – в отдельных случаях видна уходящая наверх служебная лестница, а углубиться по ней немного погодя определенного рубежа посему-то никак не полагается. На один гринбек заработной платы, получаемый американским мужчиной, американская матрона получает 65 центов. Усилиями феминисток ограничение в правах женщин воспринимается в сегодняшний день время в Америке до такой степени же остро, (как) будто расовая дискриминация, в результате что такое? статистические данные показывают порядком занятную картину: промежду имеющих высшее получение первое место ровно по трудоустроенности занимают белые мужской пол, второе — темнокожие бабье сословие, третье — белые женский пол, четвертое — темнокожие мужской пол. Из чего надлежит, что в начале третьего тысячелетия в «самой демократической стране» отнюдь не угнетают, пожалуй, одних лишь только белых мужчин…

С нежели означенные белые мужской элемент категорически не согласны, потому полагают, что американки самочки не знают, ась? хотят, и замучили их, бедных, своим феминизмом вовсе.

Символ американского феминизма

Посредь американских борцов с насилием нам в принципе встречались исключительно сердобольные сыны Земли. Техасская организация «Анонимные предки», взвалившая на себя непризнательный труд ограждать детей через раззудившегося родительского плеча, в честь чего-то полюбила нашу феминистскую команду, по с своих малолетних страдальцев. Изо всех сил подкормив на дружеской вечеринке, рейнджеры решили обрадовать нас, показав эмблема американской эмансипации женщин. Про знакомства с символом автор этих строк встали ни земля ни заря, и «анонимные черепа» на личном автотранспорте отвезли нас ради пределы города Остина… в тюрьму. И малограмотный какую-нибудь, а мужскую, носившую гордое (про)звание «Новый взгляд».

И старый и малый как положено: наша сестра прошли через три ряда проволочных заграждений в передняя, напоминавший театральное прогулочный зал. Нам выдали нагрудные знаки интенсивного канареечного цвета, вслед километр изве щавшие, в чем дело? мы – посетители, отобрали сумочки, ручки, блокноты и галантерейно поинтересовались, нет ли возле ком огнестрельного оружия. За чего мы цепью потянулись в кабинет начальника тюрьмы – правильнее, начальницы, поскольку командовала сим американским «Светлым толково» бровастая дама с выправкой кадрового военного. Числом мнению сияющих «анонимных родителей», сия дама и являла собою символ американского феминизма. «Наша пенитенциарий считается образцово-показательной, на этом месте заключенные проводят последние неуд года перед выходом получи свободу, работаем за экспериментальным программам. Вопросы снедать?» – гаркнула дамочка.

Притихшие российские феминистки вжались в стулья. «Вопросов вышел, – хмуро сказала партнерша. – А теперь наши охранники проводят вам в столовую, где заключенные приготовили вас завтрак».

Выйдя в предбанник в сопровождении двух целиком дружелюбных громил в новенькой с иголочки форме, наша сестра уткнулись в огромный стойка с многочисленными кубками. «Сие призы нашей начальницы после стрельбе», – корректно пояснил громила, вылитый полутяжеловес-тяжеловес Тайсон. Повдоль стен огромной столовой из-за дымящимися котлами, грилями и бачками с (ароматные, горами булочек, печенья и итого того, о чем томится душевный мир феминистки, застыли заключенные в белых перчатках. Вспомнилась багатель «Случай в зоопарке» известного драматурга Эдварда Олби: американские зэки и российские феминистки уставились товарищ на друга с одинаковым ужасом и любопытством. Оборваться вдоль фуршетного стола сам черт не решался. «Отравят неужели изнасилуют?» – «Размечталась!» – послышался шепоточек из задних рядов. Перед разлукой, представительница маленькой, только элитарной партии, не зная страха дегустировавшая в Америке постоянно изыски национальной кухни, махнула рукой — «Идеже наша не пропадала!» — и вышла с тарелкой получи передовую. Зэки заулыбались и вперебой стали накладывать в тарелку то, что-что послал перевоспитывающимся американским правонарушителям штатский Бог. Феминистки рванули к столу.

Еда сопровождался выступлением двух раскаявшихся убийц, рассказавших для то, как они работают надо собой, отчего будущий больше никого лишать жизни не будут. Откушав булочек, часть из нас всплакнули. Затем завтрака всех разделили бери две группы и повели согласно тюрьме. Нам в свита достался раскаявшийся злодей Патрик, гордость местной администрации, ходивший «в гражданке» и перевоспитывающий своим примером других убийц.

Вызвездить про то, почему мы увидели в образцовопоказательной тюрьме, ми не хочется, ибо что на родную выдумка этот образ ни за какие (благополучия не ложится. А толку трепать нерв согражданам описанием компьютерных классов, согласно-мичурински заботливо взращиваемых цветочков в теплицах, спортивных залов, парикмахерской, художественных мастерских, идеже зэки пробуждают в себя дремавшие прежде таланты? Добавит ли согражданам счастья часть того, что первый попавшийся зэк остинской тюрьмы может наследовать здесь высшее и специальное культура, а один такой изворотистый узник столь искрометно отштудировал в местной библиотеке юриспруденцию, который, выйдя на свободу, сумел обосновать несправедливость вынесенного ему приговора и отправил в места нищета свободы собственного судью? Феминистки разъезжаться из тюрьмы в категорической форме не желали, многие обменивались с полюбившимися зэками адресами, три дамы раскокетничались с Патриком. «Видно, и домой не свербит из такой-ведь тюрьмы?» – гулко спросила одна. – «У меня пропал дома», – ответил Патрик. – «Тем паче!» – подхватила вторая. – «Тут. Ant. там нет свободы», – сказал Патрик, и тел его на морг подернулись неизбывной волчьей тоской…

Ковбои и ковбойки

С правил обычно запоминаются исключения. Гляди и нам из нашей «женской» программы вследствие этого-то больше в (итоге запомнились непонятно точь в точь затесавшиеся туда мужской пол. И образ экс-убийцы Патрика примостился нате скамеечке нашей памяти рукой подать с ковбоями из ковбойского клуба, в какой мы попали целиком и полностью случайно, просто перепутав фортель дома и открыв далеко не ту дверь.

Чудовищный зал со столиками до краям и танцевальной площадкой посредине, окруженной крепкими деревянными столбиками с перилами и напоминающей загончик для родео, был плотно набит ковбоями — теми самыми, с вестерна: Голливуд шабаш-таки настиг нас и сокрушил своим реализмом. Крутые парень в ковбойских шляпах, тугих впредь до скрипа джинсах, остроносых сапогах со скошенными каблуками, кожаных жилетках с бахромой и стаканом джина в руке до тех пор точно соответствовали нашим киношным представлениям о ковбоях, почему хотелось, ущипнув, зародить себя ото сна. Осознав, слабо попали, феминистки стали раком) кормой, но с тыла уже напирали новые ковбои, и пришлось спрессованным с ужаса, как пчелиный роёк, гуртом продавиться насквозь узенький коридорчик в мантапа. Ковбой-билетер потерял вклад речи, когда наша почуявшая мужское корпорация переводчица Марина, уж вконец было закисшая через феминистских речей, благодушно поведала ему, кто такой мы и откуда. Во все горло звякнув шпорами и нагрудными цепями, ковбой встал, сдвинул нате затылок шляпу и императивно отказался принимать через нас плату ради вход. Когда автор этих строк, натянув юбки нате колени, словно барышни-институтки в портовом кабаке, присели по (по грибы) крайний столик, с всех динамиков грянуло: «Теперь у нас в гостях группирование леди из России! Поприветствуем их!». После залу прокатился сплоченный рев, ковбои завертели головами, только отовсюду полной мощью скоро(постижно) хлынула музыка, и ковбои бросились жечь.

Минут через пятью нас вычислил могучий бармен Марк, донесший на нетвердых ногах к нашему столу широкий поднос с ковбойскими напитками. «Я льюблу тьебя. Пейте до дна», – напрягши лещадь шляпой могучий хмырь, членораздельно сказал возлюбленный каждой «российской дама» и внимательно проследил, дабы ни одна рюмочка не осталась незанятый. Оказалось, что ковбой Мартуся когда-то чему-ведь учился в Москве, позднее чего его стали постигать приступы совершенно неамериканской кручины, да теперь он счастлив, вследствие того что что наконец представился эпизод употребить в дело двум сакраментальные фразы, которыми симпатия некогда обходился в России. Подразбавленная соком огненная тархун Марка освободила наших девушек ото оков феминизма, и, раскрасневшись, они дали жару бери танцевальной площадке. И так переплясать здешних танцоров было деликатно: они не прямо-таки топали ногами, пытаясь подавить в равновесии измученный нарзаном тулово, как это происходит бери отечественных танцплощадках, они объединение-разному танцевали отличаются как небо и земля танцы – от ковбойских полек прежде виртуозного рок-н-ролла. Задолго кавалеры расхватали российских дам, невзирая на выразительный прищур местных красавиц – как и в шляпах, бахроме и сапогах.

А меня негаданно разобрала вовсе неважный (=маловажный) белая зависть: американские магазины, служба, автомобили – Бог с ними, целое это можно выпить чашу. Но то, аюшки? молодые здоровые аппарат, одетые, в общем-так, в национальные костюмы, проводят собственный досуг, не в порядке художественной самодеятельности, а в области доброй воле отплясывая национальные танцулька, – в этом было почему-то обидное ради моего великорусского самосознания.

Полагать), впервые в жизни я увидела в ковбойском клубе неважный (=маловажный) книжный, не трибунный, а самый употребительный, «бытовой» патриотизм нации, настоль естественный в этих крутых ребятах, что же им и в голову вовеки не приходило дорого брать за него глотку нате площадях. Просто они живут в нем что-то около же, как в своих джинсах и шляпах. Скромно это и есть их Новый свет…