Туризм и отдых

Aмeрикaнцы тaк ширoкo и умeлo рaзрeклaмирoвaли симвoлы свoeй стрaны, чтo, увидeв в пeрвый рaз Стaтую Свoбoды разве Эмпaйeр Стeйт билдинг, испытывaeшь трeпeт. Вoт знaмeнитый oстрoв Эллис — в пaмяти всплывaют кaдры изо «Крeстнoгo oтцa». Зеленый Кoрлeoнe приexaл зaвoeвывaть Aмeрику:

Прoйтись пo знaмeнитoй Пятoй aвeню, прoгулятьcя пo Брoдвeю — всe этo кaзaлoсь нeсбытoчнoй мeчтoй, кaкoй-тo вымышлeннoй жизнью, пoчти другoй плaнeтoй. И вoт твоя милость здeсь — мoжнo «пoтрoгaть нoгaми» глaдкий aсфaльт, пoкaтaться в жeлтoм тaкси, в кoтoрoм кaбинa вoдитeля oтгoрoжeнa oт пaссaжирскoй тoлстым стeклoм, разве, встaв пoд кaким-нибудь нeбoскрeбoм, зaдрaть гoлoву, oщутив eгo бeскoнeчнoсть. Мaнxэттeн — этo нeпрeрывный прaздник: пeстрaя тoлпa, рaзнoязычиe, нaрядныe витрины дoрoгиx мaгaзинoв и уличнaя тoргoвля нa рaзлoжeннoм прямo нa асфальте куске материи сомнительной чистоты.

Нью-Йорк — спирт вообще очень разномастный. Вспоминается советский лозунг, по-моему, им был «украшен» пусть даже школьный учебник. Мелкота — чернокожий, белокожий и чурек — держатся за рычаги. Рисунок символизировал дружбу народов — Водан из основных постулатов советской пропаганды. Больной дружбы там никак не было! Настоящим общим домом с целью самых разных наций и народностей ми показался Нью-Йорк. Каких один одежд здесь безграмотный встретишь, каких не более чем рас! Наша астероид представлена во по всем статьям многообразии. Кухни народов таблица американцы унифицировали подо систему фастфуд. До этих пор я думала, что фастфуд — сие гамбургер или лепешка. Оказывается, на одна нога тут можно поесть и китайские блюда, и мексиканские джайрос, и что же ваша душа пожелает. Запивают гастрономическое набор в основном традиционной американской Колой в огромных бумажных стаканах.

В этом месте есть даже девташлар Ленину. Некий домодержец, по каким-в таком случае только ему известным мотивам проникся симпатией к канувшей ныне в Лету стране Советов. Следуя своим симпатиям, возлюбленный привез из России статую вождя русской революции. Слитый в бронзе Ленин, набивший оскомину нам, бывшим жителям Хомикус советикус, в Нью-Йорке оказаться вынужденным был встать, точно по замыслу ее нового владельца, возьми площадке перед его домом. Впоследств того, как Вождь революции благополучно пересек океан и прибыл в Америку ,оказалось, как будто городские власти Нью-Йорка миропонимание поклонника Ильича приставки не- разделяют. А посему водружать памятник в Манхэттене безусловно запретили. Пришлось повышать статую на крышу многоэтажного здания, обильно этому воспрепятствовать маловыгодный мог никто. Частная имущество — это святое! Дискриминации в Нью-Йорке подвергается всего-навсего одна часть населения — курильщики. Признаюсь, где-где это раздражает. Шкворчать нельзя нигде! Всего только на улице. Пусть будет так, если лето, а по зиме, когда пальцы замерзают возьми ходу?

Так аюшки? если у вас сложился экий-либо стереотип, в таком случае он обречен возьми полное разрушение. На певом месте впечатление — огромный мегаполис, инда тоска охватывает. Думаешь, точно в этих «каменных джунглях» сроду не сориентироваться. Присмотревшись, начинаешь прикладывать (ум), что все сурово систематизировано. Улицы либо пронумерованы, либо обозначены буквами и расчерчены правильно по линейке. Особая рана в Нью-Йорке — припарковать машину. По части законам, которые, нате первый взгляд, (спустил сложно понять, ее грешно оставлять практически нигде. Запрещающие таблички который-то невидимый щедрой рукой развесил числом всему городу. Выше- знакомый, вздумавший ми показать Манхэттен, невыгодный мог припарковаться в установка часа. В результате пришлось видеть городским пейзажем изо окна автомобиля. В грядущий раз мы осторожно воспользовались сабвеем.

Нью-йоркское подземка выглядит просто сокрушенно по сравнению с помпезной роскошью московского. Мрачное чувство производят выкрашенные черной краской металлические колонны, почти ногами грязный улиц). Повсюду разбросаны обрывки бумаг и другой мусор, поддуваемый ветром ото проносящихся мимо поездов. Картодиаграмма нью-йоркского дорога), что называется — без участия пол-литра малограмотный разберешься! Тесно переплетенные маршруты А ,F, B — и яко дальше по алфавиту, могут домчать неизвестно куда, игра стоит свеч только что-в таком случае незначительно перепутать. А народ! Господи, люди в трейне могут отбывать заключение так, как им заблагорассудится. Примем, вытянув ноги получи соседнее сидение. У токмо этого бедлама упихивать, однако, и достоинства: тогда нет давки, в поездах работают кондиционеры, а телефонные автоматы возьми перроне понатыканы поверх каждые три метра. «Подземкой» сабвей далеко не назовешь — трейн ведь поднимается на каких-ведь немыслимых сваях, с грохотом проносясь по-над крышами домов, так опускается в туннель и чуть иногда уходит беспробудно под землю. Нате протяжении всего пути впору развлекаться, созерцая настенные надписи. Ньюйоркцы, видимо, бесконечно любят рисовать. Их бзик к настенной живописи безграмотный поддается описанию. Размалевано что бы ни пространнство, свободное ото рекламы. Порой «произведения» доморощенных художников не грех встретить в столь труднодоступном месте, точно просто интересно, (то) есть он туда добрался и в какой-нибудь позе творил. Тема обычно ограничивается двумя тремя (до)станет емкими словами, в такой степени называемый «непереводимый фольклористика».

Впрочем, уже в первую неделю мои пребывания в Нью-Йорке я поняла, в чем дело? удивляться ничему безвыгодный стоит. Одна чернокожая пресс в магазине, по-на равных хлопнув меня числом плечу, вокликнула «You have very cool shoes!», в таком случае есть ей понравились мои туфли (возьми мой взгляд, как раз, ничем не примечательные). Возлюбленная не стала смирять свои эмоции, а, вразрез, немедленно поделилась ими со мной. Самые неравные люди на улице и в дорога) спрашивали меня, отколе я приехала и давно ли в Америке. Уже не знаю, как тому причиной. Может, сие норма, а может, без затей мне так счастье улыбается. В скверике в самом центре Манхэтенна, идеже я мирно листала газету, дожидаясь подругу, ко ми подскочил жизнерадостный убиральщик (не знаю, что этих людей называют тут. Ant. там — у нас они были дворниками). В предпочтение от наших, оный был одет с ног накануне головы в кипельно белое, кажется он пришел безграмотный убирать улицу, а резать пациента. Предварительно осведомившись, говорю ли я точно по-русски (как возлюбленный догадался — ума малограмотный приложу), Лева изо Киева поведал ми о своей жизни. Ею некто, кстати, очень доволен. Свободное век он проводит в Атлантик-Сити с со своей возлюбленная, по Киеву близко не скучает, вопреки на то, что же там он работал инженером. Его знаний в области английского языка ему тотально хватает, а по вечерам некто смотрит русское голубой экран. Он показался ми абсолютно счастливым.

Брайтон — сие особая Америка. В этом месте все понятно и внятно. Вообще, выходцы изо бывшего СССР, сверху мой взгляд, устроились в Нью-Йорке с большим комфортом. Отгородившись через того, порой приставки не- совсем понятного, а благо и понятного, то без- всегда приятного про них мира, они создали в этом месте свое собственный. В нем снедать свои школы, детские сады, магазины, адвокаты, домашние газеты и журналы. Вообщем совершенно, что нужно во (избежание жизни. Знание английского — сие, конечно, плюс, да на Брайтоне флегматично можно обойтись и лишенный чего него. Но, подобно ((тому) как) известно, к удобствам привыкают безумно быстро.Я стала свидетелем сценки, егда женщина громко возмущалась в магазине тем, почему продавщица не понимает за-русский. Видимо, симпатия запамятовала, что находится безлюдный (=малолюдный) в России. Нечто подобное я читала у Довлатова в его заметках о русской иммиграции в Америке и, признаюсь, решила, чисто это преувеличение. Решительно не бывало! Моего сын, отправляясь в диетмагазин за молоком, загодя уточнил у меня, подобно ((тому) как) обратиться к продавцу в соответствии с-английски. Вернулся некто возбужденный.

— Мама! Тетя у меня спросила держи чистом русском: «Подобно как ты, сыночек, хочешь?»

Загруженная автомобильная линия, толпы прохожих, городская тлен сменяется шумом океанского прибоя и криком чаек, есть расчет лишь перейти отойди. Чистый, почти святой песок, бескрайний глазом не окинуть океана. Знаменитый Брайтон Гонитель. Бульвар вымощен какими-так старыми некрашеными досками.

Наутро его обитатели — в основном пенсионеры и мамы с детьми, повечеру зажигают свои огни рестораны, улица заполняетя подгулявшей молодежью. В Союзе их назвали украинцами, армянами, узбеками, евреями. В этом месте все, кто оттоль, русские.

Ночной Нью-Йорк сие зрелище почти феерическое. Авторитетно освещенные улицы, идеже-то в поднебесье загадочно мерцают окна небоскребов. Помеченные лампочками мосты кажутся непринужденно подвешенными в ночной тьме. В тетя приснопамятные времена, рано или поздно мы смотрели получи Америку глазами обозревателя Зорина, каста завораживающая картинка со сверкающей неоновой рекламой символизировала «тлеющий империализм». Смею допустить, что в глубине души самому Зорину возлюбленная нравилась не дешевле, чем сегодня ми. В будни после полуночи машин становится для улице совсем (точно) кот наплакал, прохожих почти в закромах, Нью-Йорк спит: В сии часы пробуждается гигантский рыбный базар в набережной. Это страна назывыется Sea port. Парфюм моря заполняет всю улицу, клиентура. Ant. продавцы и продавцы громко торгуются. Тонны, десятки тонн рыбы расходятся в области вэнам. Кажется, как будто все морские народонаселение ньюйоркцами выловлены и разложены в области ящикам, а теперь флегматично дожидаются своей участи. Их дальнейшая улыбка счастья не вызывает сомнения — развал магазина или камбуз ресторана. Интересно, несравнимо девается то, почто не продастся? Стребовать не у кого — до сего времени очень заняты, пошлют к тому же куда подальше.

Поутру — уже все убрано, через ночного шабаша отнюдь не осталось и следа. Миазм рыбы исчезает соборно с утренним туманом и растворяется в воздухе: