Туризм и отдых

Вoт тeбe и фрaнцузский кaнтoн в Швeйцaрии — в Вeрбьe нa всю бригaду рaтрaтчикoв с 35 чeлoвeк нaшeлся тoлькo oдин, ктo гoвoрил пo-aнглийски. Xoтя одеревенеть тут в oбщeм-тo нe чeму: ни журнaлисты, ни тeм бoлee гoсти курoртa oсoбым внимaниeм этиx oтвaжныx людeй нe бaлуют. Я вooбщe, пoxoжe, был пeрвым, ктo нaпрoсился пoрaтрaчить склoн вмeстe с прoфeссиoнaлoм, чeм вызвaл лeгкую пaнику в oфисe пo туризму — чтo сo мнoй дeлaть, былo нe oчeнь пoнятнo, гдe искaть aнглoгoвoрящeгo рaтрaтчикa — тем побольше. В общем, компании Televerbier, обслуживающий канатные дороги и склоны Вербье, пришлось породить досье всех своих сотрудников, дай вам найти Ксавьера Мишо. Обаятельного, смешливого, открытого парня, нечто похожее занятий которого чуть-только ли вязался с его натурой.

Трассы готовят заполночь, в ратраке только автоводитель, он же — мастерский «снегоукладчик». Вокруг полчище и тишина, лишь эпизодически прерываемая сообщениями диспетчера, а лещадь тобой машина, похожая нате робота-трансформера и игровую приставку Playstation ради 300 тысяч евро, в которую играешь в одиночку. Твоя милость сам по себя. Ксавьеру такое коо дел, впрочем, нравится — возлюбленный любит и ночь, и тишину, и третий полюс, и даже одиночество. Жалеет точию, что рассвет почище не встречает в работе: раньше трассы подготавливали и ни свет ни заря с 4 до 9, а таже решили, что снегу нужен 8-караульный отдых перед «рабочим в дневное время» и переключились на вечерние и ночные смены. Ксавьер работает с 17.30 раньше 20.00 и иногда следовательно в ночную — с 20.00 задолго. Ant. с 4 утра.

Про машину свою рассказывает т. е. про любимую игрушку. «На) этом месте у меня джойстик ради переднего ковша, тогда — для заднего. Ими пишущий эти строки возвращаем на крепость снег, который лыжники «стаскивают» с трассы ради день. Они регулируются в соответствии с глубине груммера, скорости вращения, углу закрылок и вторично куче параметров. А смотри мой touchbook», — показывает в что-то несколько ноутбука с GPS, по которому воздушный лоцман в любой момент может посмотреть, в каких кустах застрял Ксавьер, и опросить, почему тот бьет баклуши. Возьми деле прибор, очевидно, несет в себе и больше важные функции: замеряет безвыездно исходные показатели трассы, подсказывает, как с ней делать. Вотан ратрак в Вербье оснащен сонаром и ползает до всем трассам, замеряя глубину снега почти собой, и транслирует эту информацию во всех отношениях машинам, чтобы их водители знали, неизмеримо нужно подсыпать, а идеже только чуть снимать стружку. Оптимизация расходов, прощай она не ладна!

Работают ребята держи двух типах машин: обыкновенный ратрак и ратрак с «винчем». «Винч» имеет однако те же насадки фас и сзади, которыми, наверно, можно и снеговика отлепить, управляя этими ковшами с кабины. Но жрать у него и еще одна важная доля на кузове — мощнейшая лебедушка, способная на тросе волочить всю махину долу по крутому склону аль, наоборот, придерживать эту каракатицу получи спуске. Спрашиваю: «Видно, все хотят нате «винч»? — Далеко не, это как ездить бери большом «Мерседесе» или — или маленьком «Фиате» — на нос свое. Но по отношению ко всему, чтобы управляться с «винчем», нужен важный опыт работы бери ратраке именно с лебедкой (пусть просто управлять ратраком зажиточно обычных водительских прав). И «винч» в отличии через обычных ратраков, которые могут заутюживать трассу хоть на троих, работает только Вотан».

Уклон или лигрил трассы не имеет исполнение) ратрака практически никакого значения, в случае если есть «винч» и спеца оборудованные на верхних границах трасс балки и якоря, в надежде зацепиться за них лебедкой. Ремни безопасности получи такой трассе обретают современный смысл и зачастую несложно не дают тебе выдаться с кресла в огромное лобовое суданка на спуске. В что за-то момент, порой мы работали сверху «винче» и казалось, зачем земля вот-гляди ударит по лбу, я уж просто не был в состоянии не упираться в него ногами. Попросился отправиться, чтобы посмотреть держи это со стороны и немножечко подышать — от ползания на-гора-вниз уже небольшую) толику мутило.

Светящееся всеми прожекторами циклоп, «висящее» на троссе в 800 метров держи каком-нибудь 30-градусном склоне — игры настолько поразительное, который посмотреть на сие весной выползают с снега даже просыпающиеся местные мармоты, надо которыми умиляются по сей день без исключения.

А гляди «бестолковых лыжников», гоняющих числом ночам по свежеприготовленным трассам с фонарями бери шлемах, ратратчики недолюбливают. «Недостает) того, что де-факто в душу гадят, расписывая лишь что сделанную трассу. Они а жизнью рискуют, самочки того не подозревая», — говорит Ксавьер. Офисные рабочие, которые заканчивают в полдюжины, ужинают и на скитуре поднимаются на-гора, чтобы спуститься разок хуй сном, в буквальном смысле рискуют головой, «пролетая» мимо работающего в склоне ратрака с «винчем». Далеко не заметить натянутый стойкий трос в темноте бери скорости — плевое начинание.

«Самое тяжелое, — говорит Ксавьер, — потеть над чем в туман или штормяга. Не видно от жилетки рукава даже с прожектором, и подсыпает аминь время. В снегопад позволено начать ночью и после полудня следующего дня лизать задницу». Видимо, именно такая под покровом ночи ему и предстояла. Другой раз мы закончили и выбрались навыворот к верхней станции получи Савольер, сильно снежило и небесный стрелочник просил Ксавьера перекантоваться еще полчаса наплаву, посмотреть не утихнет ли снегопад. Меня Ксавьер посадил в вагончик канатки, какой-нибудь вытолкал на линию, завел ее и толкнул кабинку. «Уснуть не ложись (сих — позвоню, если останусь бранить! Подымешься и поболтаем пока еще», — кричит ми вслед. А я машу рукой и думаю: «Вишь ведь повезет, в случае если в самом деле останется! Никс, тишина, горы кругом…»