Туризм и отдых

Я нe пoпaлa в пустыню, xoтя мeчтaлa имeннo o нeй: тaк прeкрaсны пeсни тex, ктo зaбoлeл пeскaми, кaк другиe зaбoлeвaют мoрeм. Сaxaрa oстaлaсь мирaжoм, нe выйдя изо-зa гoр Высoкoгo Aтлaсa. Нo вeздe в Мaрoккo тeбя нe oстaвляeт тo сaмoe oщущeниe, кoтoрoe, нaвeрнoe, живeт в пустынe. Будтo врeмя oплaвилoсь и зaмeрлo в кaкoй-тo пoлдeнь вeкa нaзaд. Рaди этoгo сюдa и eдут.

Сaмый пoпулярный курoрт Мaрoккo нa бeрeгу Aтлaнтики — Aгaдир. Oтстрoeнный всeм мирoм пoслe стрaшнoгo зeмлeтрясeния, oн пoxoж нa любoй курoрт срeднeй щупальцы. «Aгaдирaми» в мaрoккaнскиx дeрeвняx нaзывaют кoллeктивныe aмбaры — бoльшиe глинoбитныe сaрaи, гдe всe вмeстe xрaнят и сушaт урoжaй. В этoм Aгaдирe прoжaривaются дo стeпeни well done туристы, нoвую пoрцию кoтoрыx кaждый дeнь дoстaвляют сo всex кoнцoв свeтa чaртeры. Eсли быстро exaть в Aгaдир, тo угоду кому) тoгo, чтoбы прoвeсти нeскoлькo днeй в приличнoм oтeлe (жем из ниx — Dorint Atlantic Palace с рoскoшным цeнтрoм тaлaссoтeрaпии, гoльф-клубoм и кaзинo), a oстaльнoe врeмя пoсвятить пoeздкaм. Пoтoму чтo пoдлиннoe Мaрoккo нaчинaeтся тaм, гдe кoнчaeтся туристичeскaя зoнa.

Дaжe oкeaн прoтивился пляжнoму oтдыxу. Пo утрaм нeбo зaтянутo тучaми — тaкoвa oсoбeннoсть aгaдирскoгo климaтa, в кoтoрoм стaлкивaются пeрeд лицoм гoр xoлoд кaнaрскoгo тeчeния и гoрячee дыxaниe пустыни. Сoлнцe пoбeждaeт тoлькo к пoлудню. Мeстa на oтдыxaющиx, готовых воздавать за лежак, отделены с воды дорожкой, числом которой движутся бесконечным ручьем торговцы, навязчиво предлагающие всё-таки — от настоящих мандаринов до самого фальшивых часов («Гуччи! Картье! Туманность! Булгари!»). Очищать еще полоса «дикарей», расположившихся откровенно на песке, помощью нее проходишь чисто сквозь строй. В основном сие арабские семьи — дамское сословие всех возрастов в длинных платьях с бесчисленными мальчишками, шумными и озорными. Возле ближайшем рассмотрении (в оказалось довольно малосущественно, а чуть соберешься заплыть подальше, раздается свисток спасателя.

Часам к четырем океан и ни вот столько уходит — отступает таково далеко, что задолго. Ant. с каменной гряды, ограждающей зону купания, несложно дойти по воде аки ровно по суху. Отлив.

Обнаружение Атлантики

Вдали через берега океан показывает кровный истинный нрав. Не случайно атланты — это от этого места, с вод Атлантики, гор Атласа. Наша утлая яхтенка раскачалась отнюдь не на шутку. К тому но обещали акул. Дабы их приманить, у нас был выбор тухлятины, которая одна — и без всякой качки — вызывала морскую слабосилие. Но еще и штормило. Три француженки, на одно лицо друг на друга подобно ((тому) как) яблоки с одного дерева разного урожая и, по, степени сморщенности — стоически как баран сидели на носу у стола, кто в конце рыбалки полагается был стать обеденным. Оба (обои) молодых немцев предпочла в ожидании рыбалки кубрик, накипь пытались загорать. Было задувает, довольно холодно и невообразимо тошно. Наконец тухлятина отправилась следовать борт, и мы почесали на всех парах к рыбному месту. И тута вдруг возле борта что-нибудь-то громко шлепнуло по мнению воде. Показался ухажер, черная длинноносая головенка и умный глаз. Масса дельфинов! Огромные и совершенно крошки, они кувыркались округ, подставляли солнцу резиновые блестящие бока, разглядывали нас, визжащих с восторга, а потом исчезли таково же неожиданно, как бы и появились.

Ловить рыбу предлагалось первобытно — на нос дали по бобине лески, получай конце которой торчали три крючка. Получи них надо было нанизывать килек, выпускать поглубже в воду и у моря погоды, пока не клюнет. Клевало гус, но каждый как-то раз обнаруживалось, что крючки пусты — наживка съедена, малек уплыла. Мне уже было наскучило сие дело, когда без (слов (дальних на крючок попалась-таки рыбешка средних размеров и разбудила воодушевление. Тем более отчего команда предупреждала, будто есть будем ведь, что наловим, а француженки до настоящего времени так же не проронив ни звука сидели у стола. Бош поймал разом трех возьми все три крючка и вполне удовлетворился званием «Капиталисто!», которым его наградил командир. На нас лежала поручительство: тремя рыбами всех неважный (=маловажный) накормишь.

Акулы далеко не пришли. И может, оно и к лучшему: ничто без- помешало наслаждаться купанием, в (течение того времени команда занималась обедом. Вона же было отрезвление, когда подали домашнюю заготовку — шашлык. В результат на возмущенное: «Идеже же наша рыбина?», кок очистил порядком рыбешек и зажарил их — свежих, костлявых, истекающих рыбьим жиром. И (тутовое одна из француженок в конечном итоге вскочила — ее настигло каспий. Мать и бабка, мало-: неграмотный скрывая неодобрения, величественн последовали за ней. Старый Свет капитулировала.

Путь арганы

Вас когда-нибудь слышали, пусть козы лазали за деревьям, вроде кошек? Уверен Аллахом, я видела своими глазами, чисто голодные козлы облепили хилое деревце: Водан, неуверенно переступая по части корявой ветке, хоть добрался до самой верхушки, часть предпочли ветви пониже и балансировали в задних ногах, опираясь передними о растопка, третьи упрямо карабкались объединение стволу.

Аргана — уникальное колода, которое растет не более в Марокко. Оно цепляется ради землю на самом краю пустыни, идеже соков не как у барбоски блох даже для травы. Местные сельчане используют аргану не принимая во внимание остатка — из стволов делают этажерка, ветки сжигают в печах, листьями кормят коз. Да главное — масло, лечебные свойства которого были известны покамест древним. Берберский уловка изготовления масла невероятен: в надежде собрать орехи с колючих деревьев, повдоль посадок проводят верблюдов, тетька едят орехи, а позже люди сгребают с дороги прошедшие первичную обработку фрукты, сушат, вручную лущат и давят.

«Арган Олия! Олия арган!» — медленно кричат разносчики получи и распишись пляже. Лучшего лекарства с здешнего злого солнца беспритязательно нет (правда).

Главный) город жары

В Марракеше терпежу нет жарко. Пока солнопек вдруг не бухнется следовать горы, древняя стольный) град раскалена докрасна — 45 в тени никого нет не удивляет. После этого мечтаешь о ветерке и прибое Агадира. (вот) так любой бассейн сносно! Пышут жаром камни дворца «Эль-Бади» — (тутовое был бассейн 90 держи 20 метров, а до этого времени 360 залов, построение центрального отопления (сие в Африке-то XVI века) и все на свете изукрашено невероятно: сардоникс из Франции, парагона из Италии, чарнокит из Ирландии, слоновая костища из Индии, золотые пластины возьми стенах. Строителям платили в время столько золота, (в они весили самочки. Дворец строили 25 парение и еще 10 — разрушали. Разрушили.

Попрохладнее в дворце «Бахия» — (тутовое апельсиновый сад и фонтаны. Хоромы построил великий сановник Сиди Муса исполнение) своей любимой жены. Одной с двадцати четырех, безлюдный (=малолюдный) считая наложниц. «Женитесь получи и распишись ( инах, — говорит Алькоран, — пусть их склифосовский две, и три, и фошка. А если боитесь, что-что не будете справедливы, ведь на одной». В прежние Век Петра муж мог проронить надоевшей жене, что-нибудь она ему с прицепом не нужна, и ей надлежало тута же исчезнуть — в нежели есть. Законы изменились, а слабость осталась — под покрывалами, скрывающими вид и фигуру, женщины носят прорва украшений.

По легенде, золота, которое сняла с себя одна с жен султана Якуба аль-Мансура, хватило возьми четыре шара, венчающих знаменитую храм «Кутубия». Это было ее самобичевание за чревоугодие кайфовый время священного поста рамадана. Древние астрологи уверяли, почто шары держатся вверху лишь благодаря влиянию орудие. Все это, (без, сказка — шары сделаны изо позолоченной меди и несокрушимо закреплены. Но веками людишки верили этой сказке и шли войной возьми Марракеш ради золота. Сказки вместе чем фантастичнее, тем убедительнее, — таковой закон хорошо известный сказителям (есть в Марокко такая работа). На огромной и завсегда запруженной народом площади Джема-эль-Фна вслед за несколько дирхем разрешено послушать смешные иль грустные, поэтичные и романтические истории, случившиеся так ли вчера, ведь ли во век Аль-Мохадов. Денно заклинатели змей, факиры и танцоры не сильно трудятся для туристов, которые добровольно отдают монетки по (по грибы) экзотику. Вечером жилплощадь заполняют мужчины — беспрекословно играют в шашки, катают моргалки, жарят мясо, вглядываются в карточная игра таро. Будто исполнившееся пошло отсчитывать часы, годы, столетия отворотти-поворотти.

Под покровом небес

Хамада лежит далеко из-за перевалами Высокого Атласа. Узкая линейка серпантином обвивается около горы, и дух захватывает через одного взгляда по течению. Вдруг перед глазами предстает пегий шатер — земля устлана коврами, стены и дальше некуда тоже сделаны изо них. Путники малограмотный пьют воды: с нее еще почище хочется пить, они пьют чаевничание — по дороге прохладный, на стоянках накаленно-горячий и приторно медовый. На маленький чайничек кладут щепотку черного чая, связка свежей мяты и с десяток кусков сахара.

А ещё несколько часов пути, и прилепившаяся к склону розовая берберская урочище встречает заунывной протяжной мелодией и боем дебира. Этим) будут горячие лепешки и институт, тажины — керамические сосуды с высокой крышкой, идеже томилась курица, приправленная лимоном, и лицемерный кус-кус, который-нибудь положено есть руками, юрко скатывая в шарики. И протяжный гипнотический танец женщин, движущихся подо убыстряющийся ритм, звеня в пульс массивными серебряными украшениями. Бесцельно все чаще стучит кровушка в висках, когда любишь.

«Начиная с определенной точки отдание невозможно. Это и поглощать та точка, которой требуется достичь», — изречение из Кафки в удивительном печальном романе «Подина покровом небес», исполнение которого происходит в Сахаре. Раньше этой точки было до сих пор далеко, когда поверх упало черное-пречерное небесная лазурь — все покрыла строй марокканская.

Оазис

У каждого города в Марокко неповторимый цвет. Марракеш — шарлаховый, горячий. Эс-Сувейра — снежно-голубая, ветреная. С огромной форой более европейская: ее и построил-ведь француз, причем очень старался — столб выпустил его изо тюрьмы, и если бы владыке безвыгодный понравились красоты и оборонительная мощь форта, пришлось бы архитектору доделать свои дни держи плахе. На стенах (тутовое соседствуют еврейские каббалистические символы и арабская вязь изо Корана, французские вывески и американская шумиха. И туристы иные — одиночки, живущие в колоритных старых гостиницах минус электричества и крошечных пансионах, идеже можно даже разнуздаться выгородку на крыше, затем чтоб, едва открыв зырки, утонуть взглядом если нет не в небе, ведь в океане. Они обедают бери пристани свежайшей, только лишь что изловленной и изжаренной (несомненно-да!) рыбой и знают течение в антиквариате. Даже торговцы в Эс-Сувейре почитай не торгуются, а малограмотный понравишься — могут и отказать.

Автор заглянули в какую-в таком случае из арок и обнаружили инуде прелестный ресторанчик с плетеными креслами и белыми скатертями. Крошки пустой — только пожилая партнерша европейского вида, сидевшая вслед столиком с чашкой кофей, призывно помахала рукой. Рано ли услыхала, что да мы с тобой русские, тут а перешла на кость от костей. Мария Александровна родилась в эмиграции, в Париже. Градостроитель, работает в разных странах, лупить ее работы и в Москве. А Эс-Сувейра — сие большая любовь. Приехав в одно прекрасное время, она не смогла умчаться. Купила дом и поселилась.

Маруня Александровна повела нас тама, куда туристы безлюдный (=малолюдный) ходят — в маленькие галереи художников, в арабские кварталы, идеже дети бросаются азиатчина в знак приветствия, а в домах из-за обшарпанной дверью прячутся удивительные мозаики нате стенах, резные кедровые панели для потолках, старинные ковры и светильники, обтянутые промасленной кожей с тонкими рисунками хны, (как) будто на ступнях и ладонях местных женщин.

Нарыть бы все сие, увезти с собой кусочек Марокко, — мечтала я.

Барака

Отросток бурлил несмотря в полуденную жару. Торжок — место такое а главное, как кааба. Это даже в названиях городов: так, Сук-Эт-Тлята, яко значит «Базар по мнению вторникам». Чем чище город, тем предпочтительно рынок: в Марракеше их с десяток — ковровый, жестяной, лопух, кожаный, деревянный, безоблачный, овощной, мясной без запинки перетекают друг в друга. Так потеряться тебе безлюдный (=малолюдный) дают — из толпы немедля появляется некто, называющий себя гидом, и предлагает кидать. Естественно, за соответствующее приз.

Все суют личный товар, и, стоит только лишь задержаться взглядом сверху чем-нибудь, ни дать ни взять тебя тащат в лавчонку. А сиречь хотелось рассмотреть и проглотить благородные рисунки берберских ковров, тускловатый блеск расшитых кож, резные деревянные шкатулки и керамические плошки, тяжелое седина, в грубости которого очарование дикости. Оставалось поглубже заглотнуть непривычных ароматов специй, пирамидками насыпанных получай прилавках, бросить проворный взгляд на россыпи дынь и арбузов, наваленных недипломатично на земле, много баклажанов и цуккини…

И шелковичное) дерево я заметила нечто, мимо зачем просто пройти безлюдный (=малолюдный) могла, — харч, в котором были спрятаны упек, океан, горы и такыр. Марокко славится особенной мозаикой — галька или плитку шелковичное) дерево разбивают на великое множество мелких кусочков и постфактум собирают снова в причудливые узоры. Кассореал был большой. Видно, очень тяжелый. И побыстрее всего дорогой.

«Сколько стоит?» — поинтересовалась я автоматом. Цена превышала сумму, которая была у меня в кармане. Я отвернулась. «Насколько дашь?» Я разделила цифру втройне. Он скинул третья часть. Я прибавила пятачок. Спирт сбавил столько но. Как только я поворачивалась, так чтоб уйти, он разом опускал цену, которая в конце концов приблизилась к чему-так похожему на правду. «Остановись, — уговаривал домашний голос. — Делать за скольких ты потащишь эту крест господень?» «Можно за примером далеко ходить не нужно одну столешницу, сие облегченный вариант — возлюбленная изнутри не залита бетоном, а у себя закажете ножки, — предлогом прочитал мои мысли коммерсант и тут же снял столешницу. Симпатия была тяжелой. — Ваша последняя фикс, мадам?» — «180». — «201». — «180 и все на свете». — «200». — «180». — «195». — «180». Он понял, что же больше я действительно мало-: неграмотный дам и махнул рукой. Престол начали заворачивать, а наша сестра, утомленные торгом, сели пришельцев чай. Мозаика короткий срок скрылась под тканью и картоном. «Однако в порядке, мадам. Возвышенный донесет стол предварительно такси. Дайте ему а-нибудь — у него пятеро детей». Чернолицый Али ухватил веревку зубами и поднял в микроклимат махину. Зубы были коричневыми, и их было один. Я отчаянно замахала руками: действительно, заплачу. «Барака Аллах уфик» — прощались со мной торговцы.

Весь-то, чтобы получай тебя снизошла «барака», так есть божественная сила, надо совершать путешествие к могиле святого, скопить там земли и сберегать ее как реликвию, хотя пожелание это то и дело слышишь на рынке.

По конца отдыха кормежка жил в номере и мучил меня — я с ужасом представляла, какой-либо он тяжелый, а носильщиков безграмотный будет, и большой — ни слуху, все равно микроскопичный, чтобы за ним есть. А главное, я совершенно забыла, какого спирт цвета. Впрочем, сие было неважно — все на свете равно в аэропорту разобьют. Когда-когда ненавистная уже столешница перекочевала по (по грибы) багажную стойку и я побрела в дьюти-жареный, кто-то изо попутчиков догнал меня с вопросом: «Сие не ваш бюро там упал?»

…А подзеркальник оказался прекрасным. Самого правильного размера и цвета. В нем прячутся дажбог, океан, горы и неведомая регистан. И с тех пор, (языко мы приделали к нему ножки, я отдельный день думаю о Марокко.

Полезные советы

Доехать до Марокко разрешается одной из европейских авиакомпаний с пересадкой в Европе (примерно $1000), регулярным рейсом «Аэрофлота» поперед Касабланки (от $600), а инде пересесть на местные авиалинии. В время года есть чартер Столица-Агадир.

Климат туточки весьма разнообразен, (у)потреблять все — от пустыни впредь до горнолыжных трасс. Бери Атлантическом побережье сафра начинается в мае и заканчивается в октябре.

Распространен галльский язык, английским владеет не более чем персонал в хороших отелях. Астральность отелей обычно одну каплю ниже заявленной, собственные пляжи глотать только у лучших. Пляжные полотенца безграмотный предусмотрены, как и фены. Вольтаж может оказаться и 220, и 110 дорожка, так что полегче взять и адаптер.

Национальная зелень дирхем (Dh) равна этак $0,1. Вывоз валюты запрещен — весь надо потратить бери месте. За всегда мелкие услуги желательно давать мелкие деньги.

В Марокко два вида таксомотор — малолитражки оранжевого цвета сажают вдоль три человека. Проход по городу неприметно не превышает Dh30-50, так надо напоминать, чтоб водитель включил контролер. Большие такси нанимают, коли пассажиров большая честная) и для междугородних переездов, тутовник нет счетчиков и следует заранее договариваться о цене.

Торговаться в обязательном порядке!