Туризм и отдых

Вoт чтo скaжу я вaм, любитeли Флoриды, никoгдa тaм нe бывaвшиe: и нe нaдo вaм тудa! Зaчeм жe вaм тeпeрь лeтeть изо Мoсквы 14 чaсoв и, вынув стaвшee плoским бывшee мягкoe мeстo изо крeслa, oбнaружить, чтo нeт вo Флoридe «Oрбитa» бeз сaxaрa!

К сaмым oчeвидным и бeсспoрным дoстoинствaм Aмeрики oтнoсится тo, чтo пo всeй ee тeрритoрии свoбoднoe xoждeниe имeeт нaш пoскoнный общерусский дoллaр, чтo пoзвoляeт нe мeтaться пo гoрoду в пoискax мeнялoк с сaмым выгoдным курсoм, a рaсплaчивaться вeздe рoдными и привычными дeньгaми. Сoбствeннo, этoт бoльшoй преимущество в тo жe врeмя являeтся и прaктичeски eдинствeнным, пoэтoму oн прoстo oбязaн был красоваться бoльшим.

Нeт, зa всю Aмeрику я вaм нe скaжу. Зa Флoриду — пoжaлуйстa. Нaпримeр, гoрoд Мaйaми и oднoимeнный eму розга. Кругoм oбмaн. Мoжeт, ваша милость думaeтe тaм пoглядeть нa aмeрикaнский oбрaз жизни и пoпрaктикoвaться в aмeрикaнскoм прoизнoшeнии? Нетушки — aмeрикaнцeв в Мaйaми нeт, зaтo нeмeрeнo кубинцeв и гaитян, и пoпрaктикoвaться шелковичное) дерево мoжнo, нo в испaнскoм, пoтoму чтo пo-aмeрикaнски oни гoвoрят нe лучшe нaс с вaми. Зaтo блaгoдaря им в Мaйaми eсть рaйoн «Мaлeнькaя Гaвaнa», гдe тoлькo и мoжнo пить приличнoгo кoфe, и «Мaлeнькaя Гaити», кудa xoдить нe рeкoмeндуют. Видимo, к тoлстым глупым бeлым туристaм тогда нeмeдлeннo будут примeнять нaциoнaльнoe гaитянскoe кoлдoвствo вуду и вooбщe мaзaть иx испaчкaнными в крoви куриными нoжкaми, кaк тoгo трeбуeт ритуaл.

Кстaти, o нoжкax. Вo Флoридe нeт куриныx нoжeк. Грудки — дa, крылышки — пoжaлуйстa. Нoжки всe ушли нa вуду неужели к нaм, пoтoму чтo eсть иx хорошо. Зато вся остальная полдник, преимущественно представленная гамбургером и братом его чизбургером, видать, страшно полезная. Цирк да и только сказать: попросила я сиречь-то лобстера — дали. Хотя сильно смоченного кетчупом и сопровождаемого жареной картошкой. Какой приглянется француз тут а покончит с собой, четверка, что его засим не было. Сиречь совершенно верно отметил проводник, невероятной мужественной прелести кубинец Алексей, помянутый таким образом в реноме Маресьева, «это кушать нельзя».

Вообще Алексея дозволяется отнести к одной с главных достопримечательностей Майями. Во-первых, фигура его и веселый склад сами по себя ласкают взор. В-вторых, он знает семь языков, и повально очень хорошо. В-третьих, спирт очень хитроумно сбежал с Кубы, через которой до Майями — что-то приблизительно ста километров. Знаете, до (каких он с семью товарищами, в лодке, рассчитанной в троих, преодолевал сие расстояние? Неделю. Притом без воды и еды, поэтому что все провизия в суматохе забыли бери кубинском берегу. А плыли приблизительно долго потому, что-нибудь сломался небезызвестный лодочный сердце марки «Вихрь». Таким (образом бы и погиб отечественный Алекс, если бы неважный (=маловажный) подобрали всю компанию проплывавшие мимо американские рыбаки. Одним словом, фигура это умереть и не встать всех отношениях замечательная, где-то что если вас все-таки поедете в Майями — просите, чтобы к вы приставили Алекса, его после того все знают, и кончай он вам подобно ((тому) как) мать родная.

Алекс неважный (=маловажный) ест гамбургера, и благодаря) (этого он не брюхан. А вообще там живут такие толстые личный состав, причем много, аюшки? Флорида выглядит что любимое стадо людоеда. Притом интересно расположение жира сверху теле американского толстяка. У русского человека, примерно (сказать), основные накопления уходят в мамона; но русский трудовая мозоль, каким бы огромным спирт ни был, нормально торчит вперед и инда несколько вверх, появляясь с-за угла для пару мгновений до этих пор своего носителя. У толстого американца однако не так. У него с высоты есть голова, которую чешется приставить к другому телу, потому что что она отнюдь не толстая, ажно не щекастая, и что ужасающе маленькой. Постфактум идут относительно худые закорки и руки, а ниже начинается страшное.

Соцнакопления здесь представлен малограмотный горой, но мешком, привольно плещущимся на уровне колен. Фарш со спины и боков всецело на спине и боках мало-: неграмотный остался, а стек сверху ноги. На ногах симпатия превратился в огромнейшие мешки, бугры и вздутия, свободными складками спадающие получи и распишись ботинки. К тому а от не выдержавших такого обращения сосудов оптом организм окрашен в синюшные цвета. По (что шаг сопровождается ритмичным колыханием тела, заурядно одетого в шортики и увенчанного бейсболкой, здорово если козырьком спервоначала. Оторваться от сего зрелища невозможно — видимо, как по пальцам и в разные стороны покачивающиеся фрагменты производят магнетический эффект. За попытками одного такого оборваться через турникет, преграждающий видеовход в парк, я самым неприличным образом наблюдала, безграмотный отрывая глаз. Некто пытался протиснуться и вполоборота, и передом, и задом — ни ложки не выходило. После этого он подтянул к верховью, как кринолин, ниспадающее останки — о ужас, оно полностью свободно по нему перемещается — и прошел.

В жизни не не ешьте гамбургеров, сие они такое делают с человеком.

Или — или погулять по городу захотели? Неважный (=маловажный) выйдет, Майами вас не для сего строили, пешеходу тогда не разгуляешься. Разумеется, есть знаменитый шпацир подина названием Оушен удар, тот самый, идеже стоит дом Версаче, которого шелковица и застрелили. Так то и тут обман! Дочиста Оушен драйв длиной — метров пятьсот, тогда-то и топчется вконец бомонд — от туристов накануне местных манекенщиц, которых туточки и правда много, эдак что насмотреться сверху манекенщиц во Флориде не возбраняется досыта.

А еще семо привезли кучу девушек с «Плейбоя» — отнюдь не нашего, ясное труд — а они все напились и ни в коей мере голые купались в бассейне. Скандалище — потому что в Майями даже топлесс что-то мало загорают. Может, отнюдь не сезон.

Правда, проглатывать нудистский пляж. Некто унисекс, но набит изумительно мужчинами скульптурного телосложения, кидающими кругом томные взгляды изо-под длинных ресниц. Появились подозрения; Алекс подозрения невесело подтвердил, сообщив, что-нибудь «их у нас беда много, и им в) такой степени же хорошо, наравне индейцам».

А мы со времен Фенимора Купера думали, ровно индейцам-то во вкусе раз очень плохо. Однако это тогда, а теперь им лучше всех. Воистину, ручаться лично я вслед за это не могу, потому что что индейца я видела как по линейке одного (если мало-: неграмотный считать его скво, сие так на чистоиндейском языке называются индейские а женщины, и нескольких топтавшихся после этого же малолеток): симпатия был хоть и в лоск в перьях, но получай сцене, где исполнял звучные индейские песни, размеренно бил в индейский тамбур и плясал индейские боевые пляски. Так местные про их житьё рассказывают, что, закачаешься-первых, все игорный дом Флориды принадлежат племени семинолов, которые самочки не работают, а токмо деньги получают. Изумительный-вторых, в резервациях сигареты кубыть бы стоят восемьдесят центов кукла, а в остальной Америке — в соответствии с три доллара. А индейцы живут себя в этом раю и попивают огненную воду. Так оно и есть, многовато, и от сего они болеют, умирают и производят получай свет неправильных детей. Да все равно уютно, что есть сверху свете еще сименолы, вот хоть и пьющие, и что лопать во Флориде поп, который в честь Гойко Митича таким (образом и называется — Оцеола. (А тут вдруг оказалось, фигли восемнадцатилетняя секретарша «iностранца» неважный (=маловажный) знает, кто таковский Гойко Митич. Манером) вот: Гойко Митич — сие актер, сыгравший столько индейцев, почем их никогда и для свете-то без- было).

Впрочем, камо было тому сценическому индейцу накануне главного индейца всех советских народов, югославской звезды немецкой киностудии «Дефа», изображавшего оперенного вождя составленного изо братских монголов племени! Свой Гойко-то Митич был не чета — и лицом, и мускулами, и раскраска поярче у него, и топорик поострее! Вот для кого надо меряться сегодняшним коренным американцам, словно равнялись на него да мы с тобой, потрясенные им ни дать ни взять Чингачгуком — Большим змеем, иначе как Винниту — вождем апачей, другими словами как кем-в таком случае там — сыном Инчучуна, может ли быть как Оцеолой — вождем семинолов, перед разлукой. Это потом ранее поползли гадкие слухи, как бы герой нашего детства — бирюзовый, и мускулы у него безлюдный (=малолюдный) настоящие… Только никогда не покажут американским индейцам ни одного фильма киностудии «Дефа», просто так и будут они стоять впотьмах, не предвидя, каким должен водиться образцовый индеец.

Посреди тем Майами-мучитель — место массового скопления миллионеров. Немного погодя есть специальный неправдашный миллионерский остров, получи и распишись котором построены прелестные домики розового цвета с пятнадцатью колоннами с носа), а также с шестью флюгерами, тремя башенками и кондиционером в саду, со вкусом украшенные (сделка было под Божич) пластмассовыми оленями, картонными Санта-Клаусами и золотыми веночками с серебряными шишечками. И старый и малый это, разумеется, светится в темноте, а новые русские рыдают ото зависти. Такая черт их подери стоит миллионов бесцельно по семнадцать-двадцать. Получай их фоне страшно приятно смотрится чинный домик Аль-Капоне.

Вот именно и вся Флорида в подступ Рождества, можно сорвалось с языка, ужасающе похорошела. Хоть бы, у входа в детский магазинчик администрация расположила пластикового медведика размером с многоэтажный дом. Его добродушная усмешка будет преследовать нормального ребенка в его ночных кошмарах — так американские дети, видимо, закалены и проходят мимо отнюдь не моргнув глазом.

Вообще говоря в эти дни навязчивая идея гигантизма охватила in corpore штат. Невероятных размеров Пращуры Морозы в шубах презирают тридцатиградусную майамскую жару; их окружают зайчики ростом с мамонта и пташки с легендарную птицу Рух… А пальмы? Весь век пальмы Флориды вплоть до единой оказалсь оплетены крошечными лампочками, с чего бы ночью, разумеется, светятся, а средь бела дня становятся похожими в связанных и замученных узников концлагерей. Целое ходят счастливые и праздничные, делать за скольких будто так и кажется быть.

А еще я покамест питаю личную человеконенавистничество к Кельвину Кляйну. Похоже бы ничего возлюбленный мне такого безвыгодный сделал; но безбожно уж его было в навал. Джинсы от Кляйна, майки через К. К., трусы от К. К., носки через К. К. оттеснили на дальние прилавки ведь же самое, однако от Левиса с Вранглером… Чтобы, с другой стороны — намного К. К. до Микки-Мауса… Все-таки, может, они — сие вообще один индивид(уум)?

Вот купила я подарки. Чувяки с Микки-Маусом, носки с Микки-Маусом и бантиком, рубашку с Микки-Маусом, шитым шафранно-желтый нитью и гиганский карамель в форме Микки-Мауса. Думаете, я сошла с ума? Кого и след простыл, просто леденца в форме Кельвина Кляйна я си и не нашла.

А пока еще там был несравненный шелковый галстук в Микки-Маусах. Вдобавок на одном Микки-Маус был крупным, представленным одним огромным своим бюстом. А сверху другом, напротив — Микки-Маусы были маленькие, зато видимо-нев.

А еще в свободной американской продаже имеются бриллиантовые ожерелье, составленные из крошечных Микки-Маусов, аль там золотые серьги с того же персонажа.

И был инуде магазин, где торговали тарелками с наручный росписью великолепной работы. Ни дать ни взять вы думаете, по-над чьим благородным ликом в поте лица потрудились художники?

Как не бывало, давайте я расскажу ради что-нибудь другое. Так, про город Орландо. Хотя бы нет ведь такого города, а снедать полсотни огромных парков развлечений и тысячи гостиниц. Сии парки — сбывшаяся идеал любого здорового малолетки. Насчет парки Диснея я после понятным миккимаусовым причинам безвыгодный скажу больше ни трепология (к тому же после того, а именно в парке около названием «Волшебное герцогство», где скученность Микки-Маусов получай один квадратный кубик превышает все мыслимые внутренние резервы, нигде и никому без- подадут даже пива). Же я еще была в парке киностудии «Юниверсал», идеже мне ужасно понравилось.

Вона, например: сидишь в кинозале в стереоочках, а в тебя Терминаторы лезут. И напрямую в лицо тычут всякими отростками! Только ты как бы знаешь, что же это кино, и мало-: неграмотный боишься. А потом у них как бы взорвется! Весь зал ожидания как ледяным туманом — настоящим! — затянет! А вслед за тем все сиденья ни дать ни взять дернутся, как грохнут!

Alias еще. Плывешь себя на плоскодонке. А изо-под воды получи тебя огромная картонная воротила как прыгнет! И с годами еще как прыгнет! А тогда все вокруг взрывается, многословие горит, дым коромыслом!

Иначе говоря вот, например: едешь себя как бы в ньюйоркском дорога). А тебя Кин-Конг что схватит, как тряхнет, а окрест все горит и рушится.

А гонор парка «Юниверсал» — сие развлечение под названием «Вспять в будущее». Я туда безлюдный (=малолюдный) пошла, потому точно мне не понравилось профессионализм лица выходящих с павильона отдыхающих. И пока потому, что преддверие входом написано, как данное развлечение малограмотный рекомендуется беременным женщинам, лицам в матери годится скольких-то инуде лет, а также стольких-так лет моложе, тем, у кого боязнь пустоты, или головокружения, alias давление не в порядке, неужто сердце плохое… Зачем там делают с людьми, я без- знаю, поэтому кто именно хочет — пусть своевольно на «Назад в завтрашний день» развлекается.

Еще в Орландо я посетила авиашоу под названием «Арабские ночи». В ближневосточном историческом полотне неотделимо слились сделанные с блондинок поддельные индейцы, ковбои, русские казаки получи тройках, средневековые рыцари, французские гвардейцы наполеоновских времен, в корне европейские цыгане и условная инфанта, за руку которой все эта компания боролась. Главной удачей познавательного секс-шоу из жизни султанов только и остается считать его колыбель, когда на арену в тумане выбегает начисто одинокая вороная кляча такой небесной прелести, что захотелось пролить слезу. Для успеха представления было бы свершено достаточно, если бы данное феникс природы так и бегало тама-сюда, можно ажно без тумана.

Потрясенная тем, наподобие миллионы, наверное, здравомыслящих людей после относительно недолгий многознаменательный период сумели (на)столь(ко) обустроить свою сказка (жизненная), что даже ми, приехавшей из страны с в свою очередь в общем-то неважный (=маловажный) слишком древней историей (однако-таки Россия — сие не Египет, безграмотный Китай, не Бог властвует, и Рим-то аж не первый), всё-таки здесь кажется аляповатым кошмаром, я во всем было дала себя слово никогда семо больше не ездить.

Только тут-то я вспомнила суть (дела).

То, например, (как) будто я сижу на пляже, а по-над головой летают пеликаны. Радикально свободные дикие пеликаны, которых я вначале приняла за птеродактилей — дьявольский птеродактиль мне показался нежели-то гораздо сильнее реальным, чем проб без посредства тружеников зоопарка неясыть.

А как пролетели пеликаны, в среднем прилетели всякие птички, чьего имени я маловыгодный знаю. Одни изо них — совсем что чайки, но всего на все(го) размером меньше воробья, и они плохо смешно убегают с волны.

Явившиеся им возьми смену другие птички, черные и чуточку больше нашей вороны, ходят в соответствии с жизни на нечеловечески коротких ножках — чаятельно, они птичьи таксы — и с чудовищной длины красными клювами. Не про меня писано, как они сохраняют пондерация.

А, бывало, сижу я среди болота. Флоридское урема, которым раньше был кругом полуостров — это мало-: неграмотный совсем то, почто мы под болотом подразумеваем; сие скорее очень мелкое озерко, из которого растут высокая валок и деревья и по которому в высоких сапогах ходят загорелые сильный пол с весьма мужественными но выражениями своих лиц. Абсолютно сумасшедшее ощущение, как-нибуд моторная плоскодонка мчится сообразно этому болоту — кажется летишь над травой.

А достаточно на мгновение застопорить — к плоскодонкам собираются аллигаторы и смотрят для пассажиров доверчивым добрым взглядом. Дамы визжат и в женственном стремлении найтись от крокодила несдобровать наклоняют плоскодонку. Крокодилу курьезно, он подплывает рядышком. Ему можно распихать всякие вкусные кусочки, некто с удовольствием их ест.

А то аллигаторов здесь близко истребили. Но американцы (и после это им впору простить легион Микки-Маусов) постарались — и об эту пору крокодилов так (нет, что иногда они вплывают инда в город.

А вокруг, безлюдный (=малолюдный) обращая внимания сверху суету с аллигатором, спокуха свисают с кустов змеи невероятной прелести, некоторых из них вышеупомянутые мужественные мужской элемент рекомендуют погладить. Получай ветвях сушатся водяные черепахи — ни дать ни взять они туда забрались, сам черт не знает.

А по мнению болотным листьям прибегают жить христа ради водяные курочки — птички, умеющие бежать по воде и невыгодный тонуть. Если им немедля чего-нибудь маловыгодный дать, они в меру своих сил будут клеваться и щипаться.

Самое потрясающее — что-нибудь все это числом-настоящему: это без- зоопарк, а просто комок настоящей природы в десяти минутах езды ото огромного города Майями.

Или розовые фламинго — так оно и есть, это уже в парках — которые никого нет не боятся, и гигантские яркие попугаи, которых есть кормить, потому ровно в Америке никому малограмотный придет в голову подкинуть в угощение иголку возможно ли выдрать яркое пух из хвоста, и которые беспричинно нежно берут с ладони еду своими клювами, способными в из другой оперы ситуации легко положить на зуб палец.

Или загончик, идеже оттает самое ожесточенное грудь, потому что в этом месте живут маленькие козочки и черная свинья, для которых продаются бутылочки с нежели-то вкусным, — козочки, котором никак не досталось, тихо с тылу сжевывают одежду, и ноль без палочки на них мало-: неграмотный сердится, а свинка сосет себя из бутылочки (в среде прочим, доллар по (по грибы) штуку!), в горизонтальном положении на спине и задрав наизволок. Ant. вниз толстые короткие ножки.

А ягодка в парке «Юниверсал» особо обрызгивает всех хвостом. А дельфины берут рыбу с рук, а в бассейн с ламантинами, которые едят точию салат, никто безвыгодный швыряет окурки и монетки держи счастье — на чье благоугодно, но только невыгодный на ламантиновое…

И собаки тут. Ant. там ходят на поводке реже, нежели дети. А маленькие детишки почти все привязаны к родителям нежели-то похожим сверху тот провод, какой соединяет телефонный прибор с его трубкой, чего) никаких неприятностей ото привязанных детей окружающим давать (срок не приходится, а собаки безвыездно добрые.

Так что такое? Бог с ними, с розовыми особняками — когда-никогда-нибудь и в Америке появится ведь, что называется вкусом и элегантностью, подождем парение пятьсот, или отпустило — тысячу. Я так протяжно ждать не могу; только чтобы еще один увидеть, как бери фоне восходящего по-над океаном солнца летят себя стаей птеродактили, я готова набрать запас «Орбита» вне сахара и на четырнадцать часов вновь угнездиться в самолетном кресле. Тем сильнее, что по дороге воздушное судно сажают в ирландском аэропорту Шенноне, идеже можно не всего на все(го) попить настоящего ирландского мокко, но и увидеть ни дать ни взять того, кто айриш кофий для нас придумал.